Iz Litvy v Izrailʹ cherez Sibirʹ
        
    
    
        
    
    
    
    
    
    
    
    
        
    
    
    
        
            
        
        
        
            
        
        
            
                Année de publication
                
                    2024
                
             
        
        
            
                
            
            
            
            
        
        
            
        
        
            
                Circulation
                200 exemplaires
             
        
        
        
            
        
        
            
        
     
    
    
        
            
                
                    $32.00
                
            
            
                Frais de livraison:
                $6.00
             
        
        
            
                
                    
                        Ajouter à
                    
                
                 
             
            
                
                    
                        
                            Ajouter à
                        
                    
                     
                 
            
         
     
 
 
    
        О событиях двух мировых войн, о еврейской культуре Литвы 30-х годов ХХ века, о судьбах «узников Сиона» и бесчеловечном режиме сталинских лагерей вспоминает Шмарьяху Пустопецкий — бывший узник Гулага, офицер Независимой Литвы, активный деятель сионистского движения Бейтар.
«Шмарьяху начал писать воспоминания в 1980–90-е годы. По замыслу, это рассказ об испытаниях, выпавших на долю его поколения… Сегодня для нас это большая ценность не только потому, что свидетельств той страшной эпохи никогда не будет слишком много. Главное – мы видим человека редкого обаяния, с неосознанной способностью воздействовать на других. В далекую беспечную пору эта харизма наповал сразила юную школьницу Любочку, ставшую его женой и делившую с ним все испытания. В книге часто встречаются слова: «Мы подружились». Он располагал к себе не только близких или таких, как обезумевшая от горя и лишений аристократка, но и чуждых в идейном и человеческом отношении – лагерного охранника, следователя-сталиниста… И мы приобщаемся к судьбе этого незаурядного человека, сумевшего воссоздать ее в своей книге» (Далия Эпштейн).